Гаьн т1а 1охайна яг1аш бов хиннай. Цунна юххе дена 1охайнад кер. Керо аьннад бовнага:
- Из бедар ма к1аьда я хьа, ва бов, - аьнна.
- Бедара к1аьдала-м х1ама даьра дац хьона, са дега к1аьдал мара, - аьннад бовно керага.
- Уж б1аргаш ма доккхий да хьа, фуд из? – хаьттад юха а.
- Доккхий уж хилар пайда бий, бийда уж хилча, - аьннад бовно.
- Х1аьта хьа-м лергаш а ма хиннадий, - цецдаьннад кер.
- Да-м дар уж, х1аьта а къоро я-кха со.
Керо уйла яьй: “Дега к1аьда я, б1арза я, къора я. Иштта ер йолче-ма сога йита 1а!”. Т1акхийттача керо бов йоатт1аяьй.
На ветке спокойно сидела сова. Подлетел коршун и сел рядом. Разговорились о том, о сем, и коршун поинтересовался:
- Сова, что это у тебя перо столь мягкое?
- Да это бы еще ничего, вот сердце у меня еще мягче, - ответила сова.
- Чего это глаза у тебя столь большие? – поинтересовался коршун.
- Что толку в том, если они сырые (подслеповатые), - ответила сова.
- У тебя и уши есть? – вновь спросил коршун.
- Есть то есть, и все же я почти ничего не слышу, - был ответ.
Коршун смекнул: “Сова трусовата, глуховата да к тому же еще и подслеповата. Это легкая добыча”.
Накинулся коршун и расклевал сову.